Интервью с Ниной Чусовой

Заявленная театром премьера оперы М.П. Мусоргского «Борис Годунов» (1, 2 и 4 июня) настолько интересует самарских любителей музыки, что мы решили приоткрыть завесу тайны, и рассказать о том, как идет работа над спектаклем. Наши собеседники – режиссер спектакля Нина Чусова и художник Павел Каплевич.

Здесь мы публикуем первую часть - интервью с Ниной Чусовой.

Фото

Есть ли у Вас концепция будущей постановки или вы в первую очередь полагаетесь на наитие и озарение?
Конечно, некая общая концепция спектакля у меня уже есть. Без генеральной идеи невозможно начинать такую сложную работу. Там более, что разговор о предстоящей постановке «Бориса Годунова» в Самаре велся давно. Естественно, возникали мыли по поводу будущего спектакля, росло желание его сделать ярким и глубоко воздействующим. Я рада, что мы приступили к репетициям.

Мне хочется создать спектакль в духе летописи, чтобы зритель неотрывно следил за сюжетом и картины перед ним менялись, словно перелистываются страницы Пименом написанной книги. Хочется, чтобы зрителя захватила эта история и он оказался как быв гуще тех событий.

Расскажите, пожалуйста о будущем спектакле. Насколько актуальна сегодня эта опера?
На мой взгляд, «Борис Годунов» - произведение, непосредственно перекликающееся с современностью. Я имею ввиду не только оперу М.П. Мусоргского, но и трагедию А.С. Пушкина. Здесь заложены ответы на многие вопросы сегодняшнего дня. Главная идея оперы – размышление о власти. А политическая тема в России всегда была и пока что остается одной из самых острых и животрепещущих.

Каким Вам видится главный герой оперы?
Борис Годунов – дальновидный политик, хороший руководитель, человек умный и смелый. Благодаря этим своим выдающимся качествам он не только «достиг высшей власти», но и на протяжении нескольких лет царствовал спокойно. Он совестливый человек - это его и губит.

История царя Бориса – это история человека, терзаемого муками совести; история болезни души, искалеченной подозрениями.
Мне представляется, что власть и совесть несовместимы. И я предлагаю задуматься над этим нашим зрителям.
Будут ли использоваться в постановке новые технические возможности отреставрированной сцены, или эта опера будет осуществлена в традиционном виде, классических декорациях?

Мне бы не хотелось раскрывать всех своих замыслов и описывать режиссерское решение. Но скажу, что без современных технологий здесь не обойтись. «Борис Годунов» – сложнейшая многоплановая опера, требующая нестандартного режиссерского подхода. В этой опере М.П. Мусоргский показал себя превосходным драматургом. Вспомним, что он сам писал либретто, сам работал с текстом – и создал не один, а несколько вариантов…

В опере много интонационных взаимосвязей, вскрывающих психологические переклички между образами, внешне непохожими друг на друга: Борис Годунов – Григорий Отрепьев, Пимен – Юродивый, Марина Мнишек – Ксения... Это дает режиссеру простор для фантазии.

Мы будем достаточно широко использовать видеоконтент, и световую драматургию, и современное мизансценирование, и оригинальное пластическое решение – чтобы спектакль стал экспрессивнее, был созвучен настроениям сегодняшнего дня. При этом сделаем это корректно, не нарушая психологической и исторической основы этого гениального произведения.

Как идет работа над спектаклем? С каких сцен Вы начали репетиционную работу?
Мы только приступили к работе над спектаклем, поэтому говорить о каком-то определенном результате еще очень рано. Но постановочная работа идет с большим энтузиазмом, много работаем над хоровыми, массовыми сценами – они очень важны в этой опере.

Вообще, народ у Мусоргского показан неоднозначно. Это словно противоположность образу царя Бориса. В опере несколько развернутых хоровых сцен, и в каждой из них образ народа трактуется по-своему. В первой сцене народ совершенно не заинтересован происходящим, апатичен: надо, так покричим, и не важно о чем, - и не такое с нами бывало… В следующей сцене – радость по поводу воцарения Бориса Годунова. А третий хор с его знаменитым воплем: «Хлеба, хлеба дай голодным…»  перерастает из мольбы-просьбы в озлобленность и агрессию. Народная толпа страшна, у нее нет человеческого лица, такая масса несет в себе не конструктивную, а разрушительную силу.

Достигнут ли творческий контакт между всеми постановщиками спектакля?
Да, несомненно, без этого бы мы не смогли работать. И с художником, и с дирижером мы неоднократно встречались, решали некоторые общие вопросы постановки. Об эффективности нынешнего этапа работы, наших совместных репетиций можно судить потому, что только недавно родилась идея решения финальной сцены.

Опера в редакции Н.А. Римского–Корсакова заканчивается сценой смерти царя Бориса. Но мне казалось, что при таком завершении спектакля невозможно достигнуть нового уровня философского обобщения, необходимого в финале столь сложного произведения, нет метафоры, - образной и смысловой «точки» оперы. Поэтому по согласию с дирижером постановки, Виктором Куликовым, мы решили завершить спектакль сценой с Юродивым – возвращением к его песне «Лейтесь, лейтесь, слезы горькие». В предложенном нами окончании в спектакле повисает многозначительная пауза, возникает мрачное предчувствие грозовых событий. При такой трактовке, на мой взгляд, мы достигнем более философского звучания финала оперы.